Георгий Чеботарев принадлежит к известной в Кузбассе музыкальной династии Чеботаревых. Он окончил Кемеровское музыкальное училище, а затем – Новосибирскую государственную консерваторию имени М.И. Глинки по классу духовых инструментов. Работает в филармонии Кузбасса с 1987 года. Более 30 лет является артистом симфонического оркестра Кузбасса. Его супруга Лариса — преподаватель сольфеджио. Она больше 30 лет учит детей музыке.
У Георгия и Ларисы есть сын Валентин — профессиональный актёр, режиссёр и преподаватель театральных искусств. В детстве ему поставили диагноз ДЦП, но это не помешало ему найти себя и добиться успехов в творчестве. В интервью “Лабиринт 42” Лариса Чеботарева рассказала о своей семье, отношении к инклюзии и принятии непростого диагноза ребёнка.
Лариса, у вас очень творческая и талантливая семья. Как любите проводить вместе время?
Наша семья – это большая музыкальная династия, несколько поколений профессиональных музыкантов. Конечно, и дети в мир искусства погружены ещё до своего рождения. Наверное, это и влияет потом на их выбор профессии. Сама я по профессии — преподаватель сольфеджио и более 30 лет учу детей музыке. Это и моя профессия, и моё хобби.
А ещё я – мама человека с инвалидностью. Статус «ребёнок-инвалид» мой сын уже перерос, но более 20 лет мы живём с диагнозом ДЦП и своими проблемами.
К сожалению, сын из-за своего диагноза музыкой заниматься профессионально не смог бы, но он выбрал для себя театр. Окончил Кузбасский колледж культуры и искусств, и теперь он — профессиональный актёр, режиссёр и преподаватель театральных искусств. Пока его режиссёрская и актёрская копилка невелика, но опыт работы уже есть, в том числе и с инклюзивным театром. Сейчас Валентин продолжает своё обучение в Кемеровском филиале Санкт-Петербургского российского государственного института сценических искусств.
Наверное, такое единство увлечений и помогало всегда создавать микроклимат в семье – мы отлично друг друга понимаем, любим совместные походы в театры, на концерты джазовой и классической музыки.
Как узнали о диагнозе сына и как это повлияло на вашу жизнь? Какие были первые мысли?
Первое сообщение о диагнозе ДЦП прозвучало совсем в раннем детском возрасте. И этот период был самым тяжёлым в моей жизни.
Были и слёзы, и шок, и безответные вопросы: «Почему именно мой ребёнок, желанный, долгожданный. Что я сделала не так?». Где-то глубоко эти слёзы остались навсегда, но ты учишься с этим жить, принимать то, что дано.
Думаю, что именно этот диагноз повернул меня в другую сторону. Я много работаю с детьми-инвалидами, общаюсь с родителями, отлично понимаю, что каждая судьба очень индивидуальна. Благодаря своей профессии, я могу что-то сделать творческое для детей, могу научить этой работе других коллег. Часто свои проекты я ориентировала на то, чтобы в них мог участвовать сын, но они разрастались настолько, что охватывали многих других детей.
Сейчас как администратор могу сказать, что такой подход очень эффективный. Знаю очень много творческих проектов, классных, больших и ярких, которые начинали люди для своих детей, братьев и сестёр и развили до больших масштабов.
Как вы считаете, что помогло вашему сыну Валентину добиться успехов в учёбе и творчестве? Как вы помогали и помогаете сыну реализовываться?
Что касается успехов в учёбе – да, сейчас уже какие-то итоги можно подвести. Позади и школа, и колледж, впереди — институт с разными уровнями.
Помощь в реализации – это готовность вместе решать какие-то проблемы. Даже на таком уровне: нужно найти валенки для театральной постановки – подключаются все родственники, знакомые и коллеги, и эти самые валенки везутся из пригородной деревни.
Проще говоря – нужно постараться создать тыл. Ни в коем случае не тащить за руку, не навязывать свои взгляды. Нам в этом плане гораздо проще – мы все люди искусства, сами проходили этапы профессионального развития именно такими путями. Возможно, если бы сын пошёл куда-то в инженерно-технические науки, поддержать было бы сложнее – с математикой перестала помогать уже в пятом классе. Дальше уже пришлось обращаться к репетитору.
Вообще успехи в учёбе начались только тогда, когда появился осознанный интерес и понимание, что из наук нужно для будущей профессии. Это был старший класс. До этого момента учёба в школе давалась непросто. Я искренне благодарна нашим преподавателям из школы №100 за терпение и понимание.
Были моменты, когда на количество замечаний уже невозможно было реагировать адекватно. «Не сделал, не хочет, не так ответил, не так отреагировал и т.д.». И был момент, когда просто всё отпустила и выбрала для себя главное – не испортить отношений с сыном в период, когда он переходит из состояния ребёнка к подростку. Вроде удалось, а все эти замечания растаяли, как и чудесный детский возраст – быстро и сами собой.
Как относитесь к инклюзии, в частности, инклюзивному образованию?
Я — профессиональный педагог с большим опытом работы. К инклюзии отношусь, исходя из этого опыта, весьма неоднозначно.
В своё время я не решилась отдать сына в обычную школу, выбрала специализированную, №100. Не хотела, чтобы он стал тренажёром для воспитания сочувствия у других детей, чтобы был аутсайдером среди здоровых из-за своих особенностей. Это моё личное решение, знаю много ребят, кто прекрасно учился и учится в обычной школе и ни с чем подобным не сталкивается.
Но и обратных историй тоже достаточно. Все проблемы в учёбе сына – это были обычные проблемы обычного школьника, никак не связанные со здоровьем. Мы избежали этого стресса. А когда сын пришёл учиться в колледж, он попал в замечательный коллектив единомышленников, уже достаточно взрослых ребят, творческих и очень разумных.
Какая у вас самая заветная мечта?
Как-то с мечтами у меня всё очень рационально и банально. Хочется благополучия для всех, кто дорог. Все остальное – вопрос трудоспособности.
Что бы вы посоветовали родителям детей с инвалидностью, как и где находить силы, чем помочь своему ребёнку и себе?
Давно приняла решение не давать никаких советов. Это же своего рода ответственность за сказанное. У меня какие-то решения оказались удачными, а у кого-то другого это не сработает.
У кого-то силы – это семья, у кого-то — вера, а кто-то сам настолько энергичен, что пробьёт любые преграды.
Болезнь ребенка – это огромная трагедия для родителей, большое испытание. Но чаще всего нет виноватых в этой ситуации, хотя и очень хочется найти причину. И принимать позицию «я несчастный и мне все что-то должны» — недопустимо.
И ещё постоянный поиск волшебного средства «где найти силы» — это иллюзия, что этих сил нет. Человек всё равно живёт, выполняет обязанности дома, на работе. Переживания, усталость будут где-то рядом всегда, и это нормально.
Мы живые люди, мы не можем стать как бабочки, беспечными и беззаботными, если с нами остаётся проблема – здоровье близкого человека или какая-то другая сложность. Бессмысленно делать вид, что этого нет.
